Требования к инклюзивной литературе в зарубежных исследованиях
Название курса:
Об отражении инвалидности в художественной литературе в разное время писали разные отечественные авторы: Вероника Юрьевна Чарская-Бойко, Елена Леонидовна Гращенкова, Алина Леонардовна Поклад, Николай Николаевич Назаркин и др. [51; 35; 47; 45; 22; 24; 38; 48; 49; 50; 41]. Эти статьи позволяют сформировать представление о разных аспектах темы, но не ставят перед собой задачи определения критериев оценки инклюзивной литературы.
Ниже приводятся требования к инклюзивной литературе разных зарубежных исследователей, поднимавших данный вопрос в период с 1970-х по 2010-е годы: докторов философских наук Дугласа Биклена, Роберта Богдана, Ангарад Беккет, Мэри Энн Пратер, Джоан Кей Бласки, профессора библиотечного дела Констанс Меллон, докторов педагогических наук Шэрон Эндрюс и Тины Тейлор Дайчес и др.
Уже в 1977 году тема стереотипов в части изображения людей с ограниченными возможностями поднималась в анализе детской литературы Дугласа Биклена и Роберта Богдана.
Они предостерегали от выбора книг, использующих инвалидность для создания непрошенной жалости и сочувствия, вместо того, чтобы вести к действительному пониманию мыслей и чувств людей с ограниченными возможностями. И приводили основные стереотипы по отношению к героям с инвалидностью, выявленные в результате анализа:
• они вызывают жалость. Этот ход часто используется в благотворительных сборах, а также нередок в классической и детской литературе;
• они становятся объектами шуток и розыгрышей, чтобы «разбавить», «оживить» сюжет;
• они являются объектом насилия. Так как люди с инвалидностью не могут защитить себя, именно они становятся жертвами преступников в книгах;
• они злые и зловещие. Горбатые ведьмы, карлики-злодеи — как яркий пример использования инвалидности;
• они созданы, чтобы усилить «атмосферу» книги, быть фоном основному герою;
• они изображаются по принципу «Super Crip», то есть компенсирующими свой недостаток уникальными способностями или суперспособностями;
• они изображаются как враги самим себе. Жалость к себе, неприятие себя подается как единственная причина бед людей с инвалидностью;
• герои с инвалидностью подаются как обуза;
• они представлены, как практически бесполые. В книге игнорируется их сексуальность;
• они не участвуют в повседневной жизни [55].
Стереотипы, как один из обязательных пунктов оценки позднее будут встречаться в большинстве комплексных критериев, предлагаемых для оценки инклюзивной литературы.
В 1989 году Констанс Меллон подняла важный вопрос, что представления в книге информации о конкретной инвалидности недостаточно. Она рекомендовала детской литературе, посвященной инвалидности, фокусироваться на сходстве между персонажами с ограниченными возможностями и их сверстниками. У персонажей с ограниченными возможностями есть: «...жизнь, чтобы жить, таланты, которые радуют, братья и сестры, с которыми нужно бороться, родители, с которыми приходится иметь дело, и надоедливый и назойливый внешний мир, который нужно держать в страхе» [70].
Она предположила, что информация об инвалидности должна появляться в книге, когда это необходимо, чтобы понимать характер героя и сюжет. Сама по себе инвалидность не должна быть в центре внимания книги. Ее взгляды были в авангарде того, что позднее будет обозначено Шэрон Эндрюс как «инклюзивная литература».
Артея Рид (1988), а позднее Джин Браун и Элейн Стивенс (1995) выдвигают следующие требования к книгам, отражающим инвалидность:
• персонажи должны быть правдоподобными;
• сюжет — понятный и динамичный, с конструктивным взаимодействием между персонажами;
• конфликт должен быть и разрешиться;
• стиль письма должен быть четким, лаконичным, с яркими образами, но без излишне длинных описаний [75; 60].
Энн Умерлик (1992), Маргерит Раденчич (1986) и Джанет Страуд (1981) отдельно подчеркивали важность правдоподобности изображения инвалидности и приемлемой терминологии. Терминология важна для понимания вопросов, связанных с инвалидностью — таких, например, как лечение, реабилитация и адаптация. Другой аспект правильной терминологии включает в себя требование в описании героя с инвалидностью ставить на первое место человека, а не его заболевание. Книги, которые все еще используют ярлыки, искажающие информацию, могут поддерживать стереотипы общества и иметь потенциально негативное воздействие [80; 74; 78].
В 1998 году Шэрон Эндрюс в своей знаменитой статье «Использование инклюзивной литературы для пропаганды позитивного отношения к людям с ограниченными возможностями», вводит термин «инклюзивная литература», делает краткий обзор уже сформулированных критериев и дополняет их.
Так, например, она отмечала, что паразитическое отношение к героям с инвалидностью, со стороны авторов, к сожалению, весьма частое. Писатели используют их, как катализаторы душевного развития других персонажей — те становятся более добрыми, более чуткими, более заботливыми и т.д. В то время как герои с инвалидностью остаются статичными, выполняя свою функцию катализатора [53]. Эта же мысль встречается в ряде работ других авторов, Аннет Б. Хайм (1994), Памелы С. Кэрролл, Л. Пенни Розенблюм (2000), например [67; 61].
Сюжет книги не должен быть сосредоточен исключительно на инвалидности; скорее, это аспекты инвалидности должны естественно раскрыться через сюжетную линию. Сюжеты, которые поднимают обычные житейские вопросы, говорят о дружбе, ссорах, свиданиях, конфликтах с родителями и братьями-сестрами будут куда более привлекательны из-за своей универсальности. Персонажи с ограниченными возможностями должны быть правдоподобными и реальными, сложными и многогранными, как и любые другие интересные персонажи.
Родители героев, как важная часть жизни любого ребенка, тоже должны быть изображены реально — без избыточной добродетельности, жертвенности, патетичности и героизма.
Отдельно Шэрон Эндрюс настаивает на важности разумной и правдоподобной концовки. Учителя, по ее мнению, (от себя добавлю, что и библиотекари) должны искать литературу, в которой герои приняли свою инвалидность и сосредоточились на своих способностях, развивая свои сильные стороны, или просто приспособились жить с ней. Инклюзивная литература с нереалистичными методами лечения или невероятными концовками — выглядит неправдоподобно.
Правдивая информация, увлекательный сюжет вместо проповеди и попытки внушить уныние — вот требования, формулируемые Шэрон Эндрюс к тексту книги [53].
Джудит Ландрам (2001), предлагая свои критерии для оценки инклюзивной литературы, сначала выделила «жизненно важные черты хорошей литературы среднего уровня». Стоит задать себе следующие вопросы:
• Сюжет скорее реалистичный, чем надуманный?
• Делается ли фокус на том, чего герой с инвалидностью может достичь, не превращаясь практически в супергероя?
• Сталкивается ли герой с конфликтами, аналогичными конфликтам в группе сверстников?
• Не сосредоточены ли кульминация и финал книги на инвалидности?
• Не было ли лекарство от инвалидности решением проблем персонажа?
• И были ли описания инвалидности точными, несмотря на то, что книга художественная [69]?
Тина Дайчес и Мэри Пратер (2000) обратили внимание, что заслужить читательское доверие могут только многомерные и постоянно развивающиеся персонажи, а сюжет должен содержать четко определенные конфликты, которые создают драматическую напряженность. И разрешиться они должны силами персонажа, который не полагается на взрослых, а сам способен решать свои проблемы [63]. В своих предположениях они пользовались результатами исследования Мэри Пратер, которые она опубликовала за год до этого.
В работе «Характеристика умственной отсталости в детской и подростковой литературе» она оценила ряд детских книг по характеристике героев, точке зрения на них, отношениям между персонажами, изменениям персонажей, их обучению, проживанию, месту работы и отдыха.
Она обнаружила, что большинство персонажей не эволюционируют на протяжении всей книги, чаще всего изображаются как жертвы, полностью зависят от других в своем благополучии. Герой с инвалидностью обычно подается с точки зрения персонажа без инвалидности. Отношения между персонажами, как правило, фокусируются на персонаже без инвалидности, который заводил дружбу с особенным героем, преодолевая себя. То есть персонажи с ограниченными возможностями использовались как средство роста для типичного персонажа.
Большинство персонажей с ограниченными возможностями получили образование в специальных учреждениях, жили дома, работали в закрытых мастерских и редко участвовали в развлекательных мероприятиях [72].
Спустя 10 лет, пользуясь теми же критериями, что и в исследовании 1999 года, авторы обнаружили некоторые положительные тенденции. Персонажи с ограниченными возможностями чаще всего оставались на второстепенных ролях, но и количество главных героев с ограниченными возможностями увеличилось. Персонажи с ограниченными возможностями стали более динамичными, хотя отношения между персонажами с ограниченными возможностями и без них продолжали быть односторонними. Образовательные учреждения стали более инклюзивными, большинство персонажей с ограниченными возможностями стали участвовать в развлекательных, пусть и маленьких, неформальных мероприятиях [56, c. 23].
Рассмотрим в качестве комплексных критериев для оценки литературы критерии, используемые в исследованиях, проводимых для сравнения изображения детей с инвалидностью в детских книгах, изданных в разные годы.
Так, в исследовании 1993 года «Изображение людей с ограниченными возможностями в детской литературе: до и после публичного права 94-142» представлены 10 критериев, согласно которым произведена оценка 45 книг. Критерии разработаны для широкого рассмотрения наиболее актуальных вопросов, касающихся изображения и представительства инвалидности в детской литературе:
1. Герои с инвалидностью представлены в книге;
2. Они показаны на разных уровнях чтения (критерий позволяет определить диапазон возрастной адресации книг);
3. Герои с инвалидностью представлены точно и без стереотипов;
4. Герои с инвалидностью показаны в наименее ограниченной среде (включенными в общество);
5. Язык повествования не носит дискриминационного характера;
6. Демонстрируются взаимодействия между людьми с инвалидностью и без;
7. Есть позитивные вариации ролевых моделей героев с инвалидностью;
8. Особое внимание уделяется уникальности всех людей, а не различию людей с инвалидностью и без;
9. Изображение героя с инвалидностью имеет цель в повествовании, свою самостоятельную сюжетную линию;
10. Иллюстрации реалистичны и изображают людей с ограниченными возможностями аккуратно и чутко [66].
Одним из классических инструментов по оценке инклюзивной литературы до сих пор считается «Профиль изображений и встреч» разработанный Джоан К. Блаской. Чтобы помочь родителям и специалистам в использовании этого жанра литературы, Джоан Бласка выделила более 250 детских книжек с картинками, в которых есть персонаж с инвалидностью. Она прочитала и проанализировала каждую книгу, используя разработанные критерии. В дальнейшем ее 10 критериев легли в основу множества исследований детской инклюзивной литературы:
1. Вызывает сочувствие, эмпатию, а не жалость;
2. Изображает принятие, а не насмешки;
3. Подчеркивает успех, а не неудачу;
4. Продвигает позитивные образы людей с ограниченными возможностями;
5. Помогает детям получить точное представление об инвалидности или болезни;
6. Демонстрирует уважение к людям с инвалидностью;
7. Продвигает позицию «одного из нас», а не «одного из них»;
8. Использует язык, который делает упор в первую очередь на человека, а только потом — на инвалидность;
9. Описывает инвалидность и человека с ограниченными возможностями правдоподобно;
10. Подает персонажей — как сложных, многомерных, то есть реалистичных [57; 58].
Изабель Бриттен (2004) называет «Шесть ловушек художественной литературы с ограниченными возможностями»:
• герой с инвалидностью — это либо добро, либо зло;
• утрированность, чрезвычайность в изображении, как в случае с положительными, так и в случае с отрицательными стереотипами;
• феномен «второй скрипки», когда герой с инвалидностью переводится в статус второстепенного персонажа, и поэтому остается недоразвитым;
• у автора книги отсутствуют нужные знания об инвалидности;
• герой остается аутсайдером, изолированным от других персонажей в книге;
• автору не удается счастливый финал, потому что он не может достоверно представить, как кто-то счастливо живет с инвалидностью [59].
А также, вместе с Тиной Т. Дайчес, Мэри Энн Пратер (2006) и Ангарад Беккет (2010), утверждает, что персонажи должны быть людьми, а не животными, так как антропоморфизм животных или других неодушевленных предметов умаляет подлинность персонажей с ограниченными возможностями [64; 54].
Из магистерской выпускной квалифакционной работы Ольги Вовк "Художественная литература в поддержку инклюзивных практик в библиотеках и школах: методика составления библиографий". В слежующей публикации рассмотрим в качестве комплексной оценки «инклюзивной литературы» критерии значимых литературных премий, присуждаемых за изображение инвалидности.
Список литературы тут.
Связные материалы по проекту "Литература как инклюзия" тут
