Требования к инклюзивной литературе в зарубежных исследованиях

Название курса: 

Об отражении инвалидности в художественной литературе в разное время писали разные отечественные авторы: Вероника Юрьевна Чарская-Бойко, Елена Леонидовна Гращенкова, Алина Леонардовна Поклад, Николай Николаевич Назаркин и др. [51; 35; 47; 45; 22; 24; 38; 48; 49; 50; 41]. Эти статьи позволяют сформировать представление о разных аспектах темы, но не ставят перед собой задачи определения критериев оценки инклюзивной литературы.

 

Ниже приводятся требования к инклюзивной литературе разных зарубежных исследователей, поднимавших данный вопрос в период с 1970-х по 2010-е годы: докторов философских наук Дугласа Биклена, Роберта Богдана, Ангарад Беккет, Мэри Энн Пратер, Джоан Кей Бласки, профессора библиотечного дела Констанс Меллон, докторов педагогических наук Шэрон Эндрюс и Тины Тейлор Дайчес и др.

 

Уже в 1977 году тема стереотипов в части изображения людей с ограниченными возможностями поднималась в анализе детской литературы Дугласа Биклена и Роберта Богдана.

 

Они предостерегали от выбора книг, использующих инвалидность для создания непрошенной жалости и сочувствия, вместо того, чтобы вести к действительному пониманию мыслей и чувств людей с ограниченными возможностями. И приводили основные стереотипы по отношению к героям с инвалидностью, выявленные в результате анализа:

•        они вызывают жалость. Этот ход часто используется в благотворительных сборах, а также нередок в классической и детской литературе;

•        они становятся объектами шуток и розыгрышей, чтобы «разбавить», «оживить» сюжет;

•        они являются объектом насилия. Так как люди с инвалидностью не могут защитить себя, именно они становятся жертвами преступников в книгах;

•        они злые и зловещие. Горбатые ведьмы, карлики-злодеи — как яркий пример использования инвалидности;

•        они созданы, чтобы усилить «атмосферу» книги, быть фоном основному герою;

•        они изображаются по принципу «Super Crip», то есть компенсирующими свой недостаток уникальными способностями или суперспособностями;

•        они изображаются как враги самим себе. Жалость к себе, неприятие себя подается как единственная причина бед людей с инвалидностью;

•        герои с инвалидностью подаются как обуза;

•        они представлены, как практически бесполые. В книге игнорируется их сексуальность;

•        они не участвуют в повседневной жизни [55].

 

Стереотипы, как один из обязательных пунктов оценки позднее будут встречаться в большинстве комплексных критериев, предлагаемых для оценки инклюзивной литературы.

 

В 1989 году Констанс Меллон подняла важный вопрос, что представления в книге информации о конкретной инвалидности недостаточно. Она рекомендовала детской литературе, посвященной инвалидности, фокусироваться на сходстве между персонажами с ограниченными возможностями и их сверстниками. У персонажей с ограниченными возможностями есть: «...жизнь, чтобы жить, таланты, которые радуют, братья и сестры, с которыми нужно бороться, родители, с которыми приходится иметь дело, и надоедливый и назойливый внешний мир, который нужно держать в страхе» [70].

 

Она предположила, что информация об инвалидности должна появляться в книге, когда это необходимо, чтобы понимать характер героя и сюжет. Сама по себе инвалидность не должна быть в центре внимания книги. Ее взгляды были в авангарде того, что позднее будет обозначено Шэрон Эндрюс как «инклюзивная литература».

 

Артея Рид (1988), а позднее Джин Браун и Элейн Стивенс (1995) выдвигают следующие требования к книгам, отражающим инвалидность:

•        персонажи должны быть правдоподобными;

•        сюжет — понятный и динамичный, с конструктивным взаимодействием между персонажами;

•        конфликт должен быть и разрешиться;

•        стиль письма должен быть четким, лаконичным, с яркими образами, но без излишне длинных описаний [75; 60].

 

Энн Умерлик (1992), Маргерит Раденчич (1986) и Джанет Страуд (1981) отдельно подчеркивали важность правдоподобности изображения инвалидности и приемлемой терминологии. Терминология важна для понимания вопросов, связанных с инвалидностью — таких, например, как лечение, реабилитация и адаптация. Другой аспект правильной терминологии включает в себя требование в описании героя с инвалидностью ставить на первое место человека, а не его заболевание. Книги, которые все еще используют ярлыки, искажающие информацию, могут поддерживать стереотипы общества и иметь потенциально негативное воздействие [80; 74; 78].

 

В 1998 году Шэрон Эндрюс в своей знаменитой статье «Использование инклюзивной литературы для пропаганды позитивного отношения к людям с ограниченными возможностями», вводит термин «инклюзивная литература», делает краткий обзор уже сформулированных критериев и дополняет их.

 

Так, например, она отмечала, что паразитическое отношение к героям с инвалидностью, со стороны авторов, к сожалению, весьма частое. Писатели используют их, как катализаторы душевного развития других персонажей — те становятся более добрыми, более чуткими, более заботливыми и т.д. В то время как герои с инвалидностью остаются статичными, выполняя свою функцию катализатора [53]. Эта же мысль встречается в ряде работ других авторов, Аннет Б. Хайм (1994), Памелы С. Кэрролл, Л. Пенни Розенблюм (2000), например [67; 61].

 

Сюжет книги не должен быть сосредоточен исключительно на инвалидности; скорее, это аспекты инвалидности должны естественно раскрыться через сюжетную линию. Сюжеты, которые поднимают обычные житейские вопросы, говорят о дружбе, ссорах, свиданиях, конфликтах с родителями и братьями-сестрами будут куда более привлекательны из-за своей универсальности. Персонажи с ограниченными возможностями должны быть правдоподобными и реальными, сложными и многогранными, как и любые другие интересные персонажи.

 

Родители героев, как важная часть жизни любого ребенка, тоже должны быть изображены реально — без избыточной добродетельности, жертвенности, патетичности и героизма.

 

Отдельно Шэрон Эндрюс настаивает на важности разумной и правдоподобной концовки. Учителя, по ее мнению, (от себя добавлю, что и библиотекари) должны искать литературу, в которой герои приняли свою инвалидность и сосредоточились на своих способностях, развивая свои сильные стороны, или просто приспособились жить с ней. Инклюзивная литература с нереалистичными методами лечения или невероятными концовками — выглядит неправдоподобно.

 

Правдивая информация, увлекательный сюжет вместо проповеди и попытки внушить уныние — вот требования, формулируемые Шэрон Эндрюс к тексту книги [53].

 

Джудит Ландрам (2001), предлагая свои критерии для оценки инклюзивной литературы, сначала выделила «жизненно важные черты хорошей литературы среднего уровня». Стоит задать себе следующие вопросы:

•        Сюжет скорее реалистичный, чем надуманный?

•        Делается ли фокус на том, чего герой с инвалидностью может достичь, не превращаясь практически в супергероя?

•        Сталкивается ли герой с конфликтами, аналогичными конфликтам в группе сверстников?

•        Не сосредоточены ли кульминация и финал книги на инвалидности?

•        Не было ли лекарство от инвалидности решением проблем персонажа?

•        И были ли описания инвалидности точными, несмотря на то, что книга художественная [69]?

 

Тина Дайчес и Мэри Пратер (2000) обратили внимание, что заслужить читательское доверие могут только многомерные и постоянно развивающиеся персонажи, а сюжет должен содержать четко определенные конфликты, которые создают драматическую напряженность. И разрешиться они должны силами персонажа, который не полагается на взрослых, а сам способен решать свои проблемы [63]. В своих предположениях они пользовались результатами исследования Мэри Пратер, которые она опубликовала за год до этого. 

 

В работе «Характеристика умственной отсталости в детской и подростковой литературе» она оценила ряд детских книг по характеристике героев, точке зрения на них, отношениям между персонажами, изменениям персонажей, их обучению, проживанию, месту работы и отдыха.

Она обнаружила, что большинство персонажей не эволюционируют на протяжении всей книги, чаще всего изображаются как жертвы, полностью зависят от других в своем благополучии. Герой с инвалидностью обычно подается с точки зрения персонажа без инвалидности. Отношения между персонажами, как правило, фокусируются на персонаже без инвалидности, который заводил дружбу с особенным героем, преодолевая себя. То есть персонажи с ограниченными возможностями использовались как средство роста для типичного персонажа.

Большинство персонажей с ограниченными возможностями получили образование в специальных учреждениях, жили дома, работали в закрытых мастерских и редко участвовали в развлекательных мероприятиях [72].

 

Спустя 10 лет, пользуясь теми же критериями, что и в исследовании 1999 года, авторы обнаружили некоторые положительные тенденции. Персонажи с ограниченными возможностями чаще всего оставались на второстепенных ролях, но и количество главных героев с ограниченными возможностями увеличилось. Персонажи с ограниченными возможностями стали более динамичными, хотя отношения между персонажами с ограниченными возможностями и без них продолжали быть односторонними. Образовательные учреждения стали более инклюзивными, большинство персонажей с ограниченными возможностями стали участвовать в развлекательных, пусть и маленьких, неформальных мероприятиях [56, c. 23].

 

Рассмотрим в качестве комплексных критериев для оценки литературы критерии, используемые в исследованиях, проводимых для сравнения изображения детей с инвалидностью в детских книгах, изданных в разные годы.

 

Так, в исследовании 1993 года «Изображение людей с ограниченными возможностями в детской литературе: до и после публичного права 94-142» представлены 10 критериев, согласно которым произведена оценка 45 книг. Критерии разработаны для широкого рассмотрения наиболее актуальных вопросов, касающихся изображения и представительства инвалидности в детской литературе:

1. Герои с инвалидностью представлены в книге;

2. Они показаны на разных уровнях чтения (критерий позволяет определить диапазон возрастной адресации книг);

3. Герои с инвалидностью представлены точно и без стереотипов;

4. Герои с инвалидностью показаны в наименее ограниченной среде (включенными в общество);

5. Язык повествования не носит дискриминационного характера;

6. Демонстрируются взаимодействия между людьми с инвалидностью и без;

7. Есть позитивные вариации ролевых моделей героев с инвалидностью;

8. Особое внимание уделяется уникальности всех людей, а не различию людей с инвалидностью и без;

9. Изображение героя с инвалидностью имеет цель в повествовании, свою самостоятельную сюжетную линию;

10. Иллюстрации реалистичны и изображают людей с ограниченными возможностями аккуратно и чутко [66].

 

Одним из классических инструментов по оценке инклюзивной литературы до сих пор считается «Профиль изображений и встреч» разработанный Джоан К. Блаской. Чтобы помочь родителям и специалистам в использовании этого жанра литературы, Джоан Бласка выделила более 250 детских книжек с картинками, в которых есть персонаж с инвалидностью. Она прочитала и проанализировала каждую книгу, используя разработанные критерии. В дальнейшем ее 10 критериев легли в основу множества исследований детской инклюзивной литературы:

1.      Вызывает сочувствие, эмпатию, а не жалость;

2.      Изображает принятие, а не насмешки;

3.      Подчеркивает успех, а не неудачу;

4.      Продвигает позитивные образы людей с ограниченными возможностями;

5.      Помогает детям получить точное представление об инвалидности или болезни;

6.      Демонстрирует уважение к людям с инвалидностью;

7.      Продвигает позицию «одного из нас», а не «одного из них»;

8.      Использует язык, который делает упор в первую очередь на человека, а только потом — на инвалидность;

9.      Описывает инвалидность и человека с ограниченными возможностями правдоподобно;

10.    Подает персонажей — как сложных, многомерных, то есть реалистичных [57; 58].

 

Изабель Бриттен (2004) называет «Шесть ловушек художественной литературы с ограниченными возможностями»:

•        герой с инвалидностью — это либо добро, либо зло;

•        утрированность, чрезвычайность в изображении, как в случае с положительными, так и в случае с отрицательными стереотипами;

•        феномен «второй скрипки», когда герой с инвалидностью переводится в статус второстепенного персонажа, и поэтому остается недоразвитым;

•        у автора книги отсутствуют нужные знания об инвалидности;

•        герой остается аутсайдером, изолированным от других персонажей в книге;

•        автору не удается счастливый финал, потому что он не может достоверно представить, как кто-то счастливо живет с инвалидностью [59].

А также, вместе с Тиной Т. Дайчес, Мэри Энн Пратер (2006) и Ангарад Беккет (2010), утверждает, что персонажи должны быть людьми, а не животными, так как антропоморфизм животных или других неодушевленных предметов умаляет подлинность персонажей с ограниченными возможностями [64; 54].

 


 

Из магистерской выпускной квалифакционной работы Ольги Вовк "Художественная литература в поддержку инклюзивных практик в библиотеках и школах: методика составления библиографий". В слежующей публикации рассмотрим в качестве комплексной оценки «инклюзивной литературы»  критерии значимых литературных премий, присуждаемых за изображение инвалидности. 

 

Список литературы тут.


Связные материалы по проекту "Литература как инклюзия" тут

 


сачыць за новымі ідэямі для кнігасустрэч спадручна ў тэлеграме  / следить за свежими идеями для книговстреч удобно в телеграме