Коричневое утро

Это одна из самых ярких книг, которая быстро (она небольшая) и ясно показывает, как свободу мыслить самостоятельно отнимают постепенно.

Новелла только во Франции вышла тиражом 1,5 млн. экземпляров. Она переведена на 27 языков и уже доросла до уровня притчи. В некоторых странах книга включена в школьную программу.

Мы рекомендуем ее к прочтению всем подросткам и их родителям. Всем. Потому что.

Два друга сидят за чашкой кофе, коротая время и разговаривая ни о чем. Страшное уже вроде как началось, но пока ведет только к легкому «не по себе».

«Котов развелось так много, что по мнению правительственных ученых, стоило держать коричневых. Только коричневых… Кот, конечно, всего лишь кот, но так или иначе проблему надо было решить…»

«…Полицейские раздавали гранулы мышьяка. Корм, смешанный с ядом, тут же отправлял котов на тот свет. На миг мое сердце сжалось, но я быстро прогнал грустные мысли.

История с собаками удивила меня сильнее, не знаю почему. Может, потому что собаки больше, ну или потому что они, как говорят, друзья человека…»

Потом закрылись «Городские будни» — из-за истории с собаками:

« — …они все время ругали этот декрет. В итоге вообще поставили под сомнение научные исследования. Читатели не знали, что и думать, а некоторые даже стали скрывать своих псов!»

«Потом настал черед книг в библиотеках — тёмная история. Издательства, которые входили в ту же финансовую группу, что и «Городские будни», были привлечены к ответственности: их книги на библиотечных полках больше не появлялись...»

Потом…

«Иметь несоответствующую собаку или несоответствующего кота когда бы то ни было — это преступление! Диктор даже добавил «Оскорбление государства».

«Я должен был сразу отнестись с недоверием к Коричевым, как только они подсунули нам свой первый закон о животных.  В конце концов, у меня был чёрно-белый кот, А у Чарли — черный лабрадор, мы должны были сказать «нет».  Сопротивляться дальше, но как? Время летит: работа, каждый день — какие-то дела. Другие тоже опускают руки, чтобы их оставили в покое, разве не так?»

Книга режет практически по живому, текстом, интонацией, цветами.

К последней странице не остается ничего, кроме коричневого — обычного коричневого утра.